Первым в войсковую часть 21173 из областного центра прибыл отряд ОМОН. В полном составе. И взял машины и окружавших его солдат-срочников в плотное, ощетинившееся короткоствольными автоматами кольцо.

Вторыми в войсковую часть 21173 прибыли неизвестные люди в штатском. И с пристрастием допросили капитана Филимонова.

— Как он выглядел?

— Кто?

— Тот полковник.

— Обыкновенно выглядел. С тремя звездами на погонах.

— Он предъявил вам документы?.

— Нет.

— Как же вы могли допустить его на территорию части, если не проверили его документов?

— Я как-то не подумал. И потом, он полковник.

— В первую очередь вы должны были проверить его документы...

Как будто капитанов спрашивают... Как будто это допрашивающие его гражданские предъявляли документы. Хотя и допрашивают...

Третьими в войсковую часть прибыли военные костюмах противохимической защиты, в респираторах с дозиметрами в руках. И залезли в кузова «КамАЗов» Через полчаса они вылезли, подошли и что-то сказали уже переставшим допрашивать капитана гражданским! А потом...

Потом расчет прошел в обратном порядке. Военные в химзащите сели в микроавтобус. И уехали. Бойцы ОМОНа расселись в машины. И уехали. Солдаты-срочники воинской части 21173 повернулись «Кру-гом!» и отправились в казармы.

Неизвестные гражданские сели в машины и... Но прежде чем уехать, подозвали к себе братву. И извинились за причиненные неудобства. И сказали, что путевые документы в порядке. Груз разрешенный. Песок.

Оснований к задержанию нет. Можете следовать к месту назначения. Счастливого пути.

Братва села в «КамАЗы» и уцелевшие иномарки и вырулила за ворота.

«Крут Мозга! — подумала братва. — Круче самых крутых! Если отыграл такую музыку обратно! Если сделал то, что никто другой сделать бы не смог никогда. Видно, точно, все у него схвачено. Все подмазано. „Зеленкой“...»

«Слава богу, — подумал капитан Филимонов, — что вся эта чехарда закончилась. Что все эти полковники и гражданские... Теперь можно сдать дежурство, пойти домой и напиться вдребодан. Благо причина есть. Если, конечно, жена в нее поверит. Хотя, конечно, не поверит...»

Солдаты-срочники не подумали ни о чем. Ни когда вскакивали с коек по тревоге, ни когда вернулись в казармы. Они не подумали ни о чем, потому что ни о чем другом, кроме как о дембеле, думать не могли. Это происшествие к дембелю никакого отношения не имело. И, значит, думать о нем не имело смысла...

— Колонна следует по маршруту, — доложили Мозге.

— Как так следует? Вы же сказали: она пропала!

— Вначале пропала. Теперь нашлась. И следует по маршруту.

— Где они были?

— В войсковой части. Вначале их захватили. Потом отпустили.

— Кто захватил?

— Точно неизвестно. Какие-то гражданские.

— Почему отпустили?

— Не знаю. Проверили документы, сказали, что никаких претензий не имеют, и отпустили. И даже извинились.

— Что еще?

— Больше ничего. Машины возвращать?

— Что?

— Машины возвращать обратно? Или...

— Или! — сказал Мозга. — Машины гнать по маршруту. По прежнему маршруту. И постарайтесь как можно быстрее узнать подробности захвата. И подробности освобождения.

— А если они надумают захватить машины второй раз?

— Второго раза не будет. Если они не использовали первый. Если бы кто-то хотел их остановить, он уже их остановил. И уже отпустил. Зачем ему повторять однажды удавшуюся попытку?

Если он ничего с ними не сделал, значит, он ничего не хотел с ними сделать. И ничего не сделает впредь.

Грузовики должны двигаться туда, куда должны двигаться! Потому что их движению вперед никто не препятствует. А движению назад — кто знает. Нам нельзя уйти с этой трассы. Потому что мы обнаружены. Потому что грузовые машины, за которыми следят, спрятать невозможно.

Нам ничего не остается, как идти вперед.

Вперед!

А про себя подумал — как видно, не ему одному нужен этот взрыв. Как видно, он нужен кому-то еще. Кому-то, кто на данный конкретный момент является его прямым союзником.

Сейчас — союзником.

А там — посмотрим...