На этот раз сходка представителей центральных областей проходила в небольшом загородном пансионате. Где раньше случались встречи партийно-хозяйственного актива. А потом съезды многочисленно-малочисленных современных партий. И конференции представителей большого бизнеса. И совещания работников правоохранительных органов. И работников культуры и искусства.

Все они сидели на одних и тех же креслах, выступали с одих и тех же трибун, посещали одну и ту же сауну, пытались щипать за интимные места одних и тех же горничных, для которых все они были совершенно на одно лицо.

Речь держал Мозга.

— Я выполнил свое слово. Я достал то, что обещал. Вернее, почти достал. Я почти достал бомбу. Деньги уплачены. Товар вывезен и находится на транзитном складе. Через несколько дней я смогу доставить его в любое требуемое место.

— Зачем в таком случае ты собрал нас сейчас? Если сделка еще не завершена и прибыль еще не получена? — спросил представитель Твери.

— Он верно сказал. Зачем отрывать людей от дела для дела, которое еще не принесло прибыли, — согласно кивнул туляк. — Когда товар еще даже не реализован.

— А товар не будет реализован, — сказал Мозга. — Вернее, не будет реализован в том виде, в каком предполагалось раньше. Я предлагаю изменить условия сделки.

— Нашелся новый покупатель?

— Да, вы угадали, новый покупатель есть. Второй за последние несколько месяцев. И он тоже согласен платить любую цену. Даже очень дорогую цену. Я же говорил вам, что это очень ходовой товар.

— Так за чем же дело встало?

— Дело встало за товаром. Товара мало. По всем предложенным и предложенным в будущем сделкам товара не хватит.

— Значит, надо поднимать цену. Когда товара мало, надо выдавливать с покупателя все, что возможно.

— А когда его совсем мало? Когда товар хороший? И нет никаких гарантий, что вы сможете приобрести его в скором будущем. К примеру, что вы делаете с машинами, которые достались вам в единственном числе и по малой цене?

— Оставляем себе.

— То же самое я предлагаю сделать теперь. Оставить приобретенный совместными усилиями товар для личного пользования.

— Шутишь? — хохотнули авторитеты. — Бомбу — себе. Под кровать поставить.

— Под кровать нельзя. Под кровать — зазнобы сбудут недовольны.

— Ну тогда вместо мебели. Или лучше рыбу глушить. В океанах. Бах, и вся рыба — твоя.

— Шутник ты, Мозга!

— А я не шучу. Я предлагаю оставить бомбу себе.

— Себе?!

— Себе!

— Зачем нам атомная бомба? Какой с нее прок?

— А зачем она покупателям, которые выкладывать за нее баснословные деньги?

— Тебе виднее, зачем. Мы того покупателя в глаза не видели.

— Вы слышали такое выражение — атомный шантаж?

— Слышали.

— Телевизор смотрим. Грамотные.

— Атомный шантаж — это когда одна сторона, имеющая атомную бомбу или готовая использовать атомную бомбу, что-то требует у другой стороны, которая ее не имеет или боится использовать.

— Ну и что?

— А то, что мы имеем атомную бомбу.

— И кого мы должны ею шантажировать?

— Другую сторону.

— Какую другую сторону? Братву из Сибири?

— Нет, не из Сибири. Братва из Сибири тоже наша сторона. Хоть иногда и конфликтующая с нами, но наша. Я говорю о другой стороне.

— О какой другой стороне? Говори, не темни.

— Я говорю о стране. Я говорю о стране в целом, которая и есть та противоположная сторона.

— У той стороны тоже есть бомбы.

— Но «та» сторона не готова их использовать. Не способна их использовать на своей территории. И потому «та» сторона слабее нас.

Авторитеты замолчали. И снова на долгих несколько минут.

— Он предлагает безумие, — наконец сказал ярославец. — Менты не прощают даже пущенных против них в ход пистолетов. А он предлагает атомную бомбу! Нас смешают с дерьмом.

— Мы не можем шантажировать всю страну...

— В этой стране живут наши матери. И братья. Мы де можем всех их...

— Нужно спихнуть товар, пока на него нашелся покупатель. И тихо поделить прибыль...

— Мы не сможем взорвать эту бомбу! Кто сможет взорвать бомбу, которая...

— Я смогу! Я смогу взорвать эту бомбу, — тихо, но так, что перекрыл все голоса, сказал Мозга. — Если они не примут наших условий. Я ее взорву...

Авторитеты молча посмотрели на своего сотоварища. Который был таким же, как они. До недавнего времени был. До предыдущей, произнесенной им фразы.

— Что ты прэдлагаешь? — спросил грузин.

— Я предлагаю взять верх над всеми теми, над которыми мы не могли взять верх все эти годы.

— Ты имеешь в виду беспределыциков?

— Нет, я имею в виду государственных беспредельщиков. Объясните мне, почему они могут делать то же самое, что мы, но при этом их оберегает МВД и Безопасность, которые нас ловят? Почему они под их прикрытием растаскивают самые лакомые куски, которые не достаются нам? Почему им можно все, а нам только то, что остается после них? Разве это справедливо?

— Это несправедливо! — согласился ростовчанин. — Но они первые начали рвать этот пирог. И за ними сила. Они правы по праву силы.

— Нет силы, на которую не нашлась бы своя сила.

— Что ты хочешь?

— Я хочу уравнять возможности. Мы должны поделить страну по-честному. По горизонтали, а не по вертикали.

— Как это по горизонтали?

— До сих пор они забирали золотые вершки. А нам оставляли обгладывать черствые корешки. Они всегда забирали самое лучшее. Все то, что по колоску собирал весь народ. И то, что, они считали, принадлежало им. Вначале всем. А не поодиночке. Потом — каждому.

Потому что потом они разрешили себе грабеж и стали распихивать страну по собственным карманам.

Они учинили беспредел. Они знали, где брать лучшее и не допускали к этому лучшему всех остальных. В том числе не допускали нас. Начальные условия были не равные. Им разрешалось брать. Нам — нет! Я прав?

— Ты прав. Они взяли себе все. А нам отдали остатки. Которые не вместились им в руки.

— Ты совершенно прав!

— Чем они отличаются от нас, которых преследуют и называют преступниками?

— Ничем! Кроме того, что они взяли больше!

— Почему мы миримся с таким беспределом? Почему мы называем беспредельщиками тех, кто утаскивает у нас из-под носа малый кусок? Почему мы не называем беспредельщиками тех, кто утаскивает все? И у всех? Без оглядки на закон. Без оглядки даже на их закон.